Еще мгновение, и картинка вновь поменялась. Теперь я шла вверх по дороге, постепенно поднимаясь на вершину холма. Вокруг клубился туман, его клочья ласковыми щенками льнули к моим ногам. Я шагала вперед, и длинное черное пальто развевалось за моей спиной. Лицо было отрешенным, голова высоко поднята, ноги в высоких сапогах твердо ступали по земле. Ни косметики, ни украшений, ни даже цветных тканей в облачении. Все это было ни к чему. Потому что я несла месть.

Едва это последнее видение отпустило альт Ратгора, как он с громким криком проснулся и вскочил на кровати. Облегченно выдохнул, когда понял, что это был всего лишь сон. Тихо выругавшись сквозь зубы, вытер пот со лба. И потянулся рукой к свече, чтобы посмотреть, который час.

И в этот момент я громко расхохоталась.

Альт Ратгор подскочил на месте и, еще не успев окончательно прийти в себя спросонья, позволил страху отразиться в своих глазах.

– Стража! – рявкнул он.

Два охранника вбежали в комнату практически мгновенно. Но что они могли сделать против меня? И я продолжала от души смеяться.

– Где она? – крикнул альт Ратгор. – Как смогла сюда пробраться? Все будете уволены, если не хуже!

– Кто – она? – растерянно переспросил один стражник.

Второй выразительным взглядом поддержал сослуживца.

– Та, которая проникла в мои покои! – яростно воскликнул маг. – Та, которая смеется!

Но вот беда, стражники не слышали моего смеха. Они стояли, переминаясь с ноги на ногу и кидая друг на друга недоуменные взгляды. Я развеселилась пуще прежнего.

– Лучше отправь их восвояси, альт Ратгор, – посоветовала я, отсмеявшись. – Не то, чего доброго, примут тебя за сумасшедшего. И будешь ты до конца жизни отсиживаться в лазарете для душевнобольных.

Но маг уже и сам понял, что толку от стражей не будет. Пограничное состояние между сном и явью отпустило его, позволяя взять себя в руки. Он раздраженно приказал стражам убираться вон.

– Кстати, Йорам, а не сошел ли ты с ума? – светским тоном поинтересовалась я. – Может быть, и правда нет никакого голоса? И все это – плод твоего больного воображения, воспаленного хронической усталостью и подавляемыми угрызениями совести?

– Кейра, – хрипло констатировал альт Ратгор, игнорируя мои последние слова. – Это ты.

– Я, Йорам, – не стала отпираться я. – Не ожидал, что я вернусь, чтобы с тобой поболтать?

– Как такое возможно? – Он подошел к столику – не рабочему, другому, на котором стоял графин, и плеснул в кубок какого-то желтого напитка. – Ты ведь умерла. Я сам…

– Что – сам? – насмешливо спросила я. – Сам меня убил?

– Сам убедился в том, что твоя душа покинула тело. – Бокал заметно подрагивал в его руке, и альт Ратгор со злостью поставил его обратно на столик. – Так ты не умерла?

– Умерла, Йорам, – заверила я. – Конечно же умерла. Но ради того, чтобы поговорить с тобой, не грех вернуться с того света. Ты так не считаешь?

Тиканье часов напомнило мне о стремительно уходящем времени. Не стоит задерживаться в состоянии стазиса дольше, чем это необходимо. Хотя ради такой встречи стоило умереть во второй раз.

– Ты основательно мне задолжал, альт Ратгор, – сказала я, перемещаясь ближе к окну. – И тебе придется вернуть долг.

– Что ты имеешь в виду? – нахмурился он.

Хотя конечно же прекрасно меня понял.

– Приходи через три дня, как стемнеет, ко мне на могилу, – предложила я, прежде чем выскользнуть в окно. – Тогда и поговорим.

И, оставив дворец позади, устремилась в Телдо.

К дому, в котором располагалась наша квартира, я подлетела с криком первого петуха. И сразу же увидела Андре, как раз поставившего ногу на ступеньку.

– Привет! – окликнула я, подлетая к нему поближе.

Андре дернулся, как от удара. Его лицо буквально перекосилось.

– Где тебя черти носили?! – Он чуть было не закричал, но вовремя вспомнил, что рискует перебудить пол-улицы, и сразу понизил голос.

– У меня было важное дело, – ответила я.

– Ах важное дело! – повторил он, тщетно пытаясь просунуть ключ в замочную скважину. Дрожащие руки никак не справлялись с задачей. – Тебя не было два часа! Я думал, что ты уже не вернешься. К твоему сведению, у меня чуть волосы не поседели, притом на всех частях тела.

Я испытала острый укол совести.

– Прости. Правда, извини. – Ключ наконец-то провернулся в замке, и мы вошли в дом. – Я не должна была так надолго тебя оставлять, но не удержалась.

– Не удержалась она, – проворчал Андре, и я почувствовала, что он больше не сердится. Второй ключ с легкостью скользнул в замочную скважину, отпирая дверь квартиры. – Не понимаю, какие дела могут быть у покойницы. Кроме как лежать в гробу в белых тапочках и поддерживать благообразное выражение лица.

Он зажег лампу и подошел к кровати. Мое тело лежало так, как я его оставила. Можно было подумать, что девушка спит.

– Это противоядие? – спросил Андре, кивая на оставленный мною напиток.

– Да, – тихо ответила я, чувствуя, как вся недавняя эйфория и уверенность сходят на нет.

Стало страшно. Безумно страшно, что сейчас ничего не получится. План не подействует, и противоядие не выведет меня из стазиса. Страх, который я все это время отгоняла всеми доступными способами, теперь нагнал меня и схватил своими стальными щупальцами, отыгрываясь за столь неуважительное отношение.

Судя по лицу Андре, усталому и осунувшемуся, он сейчас испытывал похожие чувства.

– Его уже можно принимать? – уточнил он.

– Да, – с трудом выговорила я. – А может быть, сначала изнасилование в извращенной форме?

Момент истины безумно хотелось оттянуть.

– В другой раз, – разочаровал меня Андре.

Он сел на кровать и, осторожно подняв мне голову, понемногу влил в рот противоядие. Ощущение складывалось такое, будто на меня он сердит, а на ту, лежащую без движения, девушку – ничуть.

Мы ждали. Ничего не происходило.

– Противоядию нужно время, чтобы подействовать? – спросил Андре.

– Да, – напряженно ответила я.

– Ты это знаешь или просто предполагаешь?

– Просто предполагаю.

Минуты тянулись, неспешно распиливая одно за другим волокна натянувшихся нервов. Ничего не менялось. Ничего не происходило. Что же будет, если противоядие так и не подействует? Стазис перейдет во вторую стадию? А потом? Придется опять покупать лекарства и ждать?

Когда я почти окончательно уверилась в том, что расчеты оказались неверны и противоядие не возымеет эффекта, меня потянуло вниз, а потом сознание помутилось…

– Эрта! Эрта!

Андре тряс меня за плечо, и я с трудом разлепила глаза. После чего резко вскочила. Голова сразу же закружилась, но Андре успел меня придержать. Это все ерунда. Мелочи жизни. Главное, раз кружится голова, значит, я все-таки жива.

– Хочешь пить? – спросил Андре, видя, как я устало откинулась на подушки, приложив пальцы к вискам.

И, не дожидаясь ответа, налил мне воды. Я немного отхлебнула, приняв кубок дрожащими руками. Вода была холодной, и это помогло разогнать все еще охватывавшую меня пелену сна. Все-таки снотворное продолжало действовать. А потом я прижалась лицом к груди Андре и разрыдалась. Громко, бурно, по-детски, без стеснения, с крупными слезами, катящимися по щекам.

Тут бы ему и отыграться, но он, ясное дело, так не поступил.

– Больше никогда так не делай, – прошептал он, прижимая меня к себе.

До изнасилования в извращенной форме дело не дошло. Невозможно изнасиловать женщину, которая ничего не имеет против.

Глава 27