– Однако обычно такого не происходит, – уточнил Андре, пристально глядя лекарю в глаза.

– Вы совершенно правы, – подтвердил лекарь, встретив его взгляд. – Обычно такого не происходит.

– И что теперь можно сделать? – перешел к следующему вопросу Андре. – Каковы прогнозы?

На сей раз лекарь все-таки отвел глаза.

– Видите ли, о выходе из состояния стазиса почти ничего не известно, – признался он. – Существует три стадии стазиса. На первой стадии состояние нестабильно. Человек может периодически возвращаться в сознание благодаря определенным воздействиям, таким как тепло, холод, резкие громкие звуки, вода. – На этом месте Андре понимающе кивнул. – Правда, как правило, это происходит ненадолго, состояние стазиса восстанавливается в течение максимум двух минут. На второй стадии человек более не приходит в себя. Его состояние стабильно, в организме не происходит никаких изменений.

Ролен замолчал.

– А третья стадия? – нетерпеливо спросил Андре.

– На третьей стадии наступает кризис, – неохотно сообщил лекарь. – Стазис и без того огромная редкость, но он не может продолжаться вечно. Рано или поздно используемые организмом ресурсы заканчиваются. Состояние человека резко ухудшается, и в конечном итоге сердце останавливается.

Под крышей фургона повисло тяжелое молчание. Возможно, Андре ждал от меня какой-нибудь реакции. Но мне нечего было сказать. Странно. Я с самого начала знала, что могу умереть в любую минуту. Да что там – знала, что по сути уже умерла и только моя душа получила маленькую отсрочку перед окончательным разрывом связи с телом. Почему же мне стало настолько тяжело сейчас, когда лекарь всего-навсего подтвердил и по-научному обосновал то, что мне и так было известно? Почему мне так сильно хочется плакать, хотя у призраков не бывает слез? Почему люди цепляются за жизнь, даже когда она не несет ничего, кроме боли и унижения, даже когда они – призраки? Эх, Андре, ты ведь так и не ответил на мой вопрос!

– Спустя сколько времени наступает кризис? – хрипло спросил Андре.

Ролен лишь развел руками.

– Это неизвестно. Насколько я понимаю, такие вещи чрезвычайно индивидуальны. Кто-то пребывает в стазисе лишь несколько дней, за этот период успевая пройти через все три стадии. Не исключено, что кто-то другой может находиться в состоянии стазиса годами. Но есть кое-что еще, – добавил он на более оптимистичной ноте, видя, как Андре опустил голову, прикусив губу. – Существует лекарство, способное поддерживать человека в состоянии стазиса, не позволяя ему переходить из второй стадии в третью. – Андре заинтересованно подался вперед. Что и говорить, я тоже слушала, если так можно выразиться, затаив дыхание. – Этот препарат изготавливается при помощи магии и обеспечивает организм необходимой энергетической подпиткой. Таким образом, даже когда собственные энергетические ресурсы подходят к концу, кризис не наступает.

– У вас есть такое лекарство? – жадно спросил Андре.

– Я могу приготовить заменитель, – ответил Ролен. – На некоторое время он подойдет. Но впоследствии, добравшись до города с хорошими аптеками, вам придется покупать настоящее лекарство. Скажу честно: стоит оно недешево, а принимать его надо ежедневно – если вы хотите быть уверенным, что кризис не наступит.

– Я все понял, – кивнул Андре, отмахиваясь на данном этапе от денежной темы. – Существует ли лекарство, способное вывести человека из стазиса?

Лекарь покачал головой.

– По крайней мере мне о таком неизвестно, – сказал он, и за этими словами скрывалось более серьезное утверждение: такого лекарства просто не существует. – Не исключено, что продолжительный прием той микстуры, о которой я сейчас говорил, приведет к неким изменениям… Если в организме накопится достаточно высокий уровень психомагической энергии, возможно, это и поспособствует выходу из комы. Но тут, увы, я могу только гадать. А я, признаться, очень не люблю это делать. Предпочитаю опираться на знания и научные факты, которых в данном случае, увы, катастрофически не хватает. Предполагаю, что лекарства самого по себе будет недостаточно. Однако не исключено, что микстура в сочетании с неким толчком могла бы дать нужный эффект. Впрочем, вряд ли о каком-либо психологическом толчке может идти речь, учитывая, что пациентка находится в бессознательном состоянии. Сейчас я пойду и приготовлю для вас первую порцию заменителя, – заявил Ролен, видя, что Андре молчит, и, откинув полог, соскочил с фургона в ночь.

Мы остались вдвоем. Я не торопилась что-либо говорить. Охватившие меня сейчас чувства были слишком непонятны. Я запуталась, хотя до сих пор мне казалось, что я неплохо умею раскладывать все по полочкам. Есть способ поддерживать едва теплящуюся в моем теле жизнь, но для этого необходимо регулярно покупать дорогостоящее лекарство. Откуда, спрашивается, мы возьмем на него деньги? У нас их совсем немного, а ведь Андре надо будет на что-то жить, есть, пить, оплачивать жилье. И так непонятно, как он будет это делать. Это как раз из тех вещей, которые мы не обсуждали, откладывая на потом. Сначала выбраться из страны, дальше – все остальное. А тут еще и я со своими лекарствами.

Но сквозь эти отнюдь не радужные размышления, тихонько пульсируя, к сознанию пробивалась еще одна мысль. Толчок, способный возвратить меня к жизни. Понятия не имею, в чем он может заключаться, но в одном лекарь ошибся. Хоть я и лежу там, внизу, без сознания, но я все вижу и слышу. Я мыслю и испытываю эмоции. А значит, шанс все-таки есть.

Глава 7

Два дня спустя погода снова испортилась. Резко похолодало, с севера дул порывистый ветер, то и дело принимался моросить дождь. Ясное дело, в такую погоду все старались прятаться под крышей фургона; снаружи сидели лишь те, кто управлял лошадьми. В нашем случае это был Ян. Он сидел, накинув на голову капюшон плаща, и хмуро смотрел вперед, следя за сюрпризами размокшей дороги. Мирта сидела внутри, рядом с моим телом, там же расположился и Андре. Даже не знаю, прятался ли он от дождя; по-моему, ему даже нравилась прохладная погода и летящие в лицо дождевые капли. Скорее ему был не слишком симпатичен Ян, отсюда и нежелание сидеть на козлах на пару с артистом.

Потихоньку между Андре и Миртой завязался разговор; с артисткой, в отличие от ее мужа, Андре легко находил общий язык. Я думала о своем, лишь изредка прислушиваясь к их словам, и в беседу не вмешивалась. Мирта полностью завладела моим вниманием лишь в тот момент, когда извлекла из сумки гребень и надумала расчесать мои волосы. Я основательно напряглась, как и всегда, когда с моим телом пытались проводить те или иные манипуляции, и стала наблюдать более чем пристально.

– Эй, скажи ей, чтобы была поосторожнее! – обратилась я к Андре.

Но Мирта и сама была очень аккуратна. Взяла прядь в руку и попыталась осторожно расчесать самые кончики волос. Через некоторое время, хмурясь, подняла глаза на Андре.

– Вы что, все это время совсем ее не причесывали? – с нотками возмущения в голосе осведомилась она.

– Нет, – немного растерянно признался Андре. – Это как-то не казалось мне важным.

Мирта раздраженно всплеснула руками.

– Мужчины! – воскликнула она, возводя очи к крыше фургона. – Вы же совершенно их запустили. Теперь волосы невозможно расчесать. Боюсь, даже если помыть голову специальным средством, толку все равно не будет.

Она укоризненно покосилась на Андре. Тот отвел виноватый взгляд. Я, не удержавшись, хихикнула – уж больно растерянный у него был вид.