– Но ведь еще не пришел.

Она расслабленно откинулась на спинку кресла. Выглядела Бекки куда лучше, чем прежде. Одежда была небогатой, но все же на порядок качественнее, чем когда мы проживали с ней в одной гостинице. Прическа стала более стильной, равно как и макияж. Видимо, ее материальное положение ненамного, но повысилось. Кроме того, обжившись в городе, она несколько улучшила свои манеры.

Я смотрела на бывшую горничную, и в душе медленно разгоралась злость. Было очевидно, что Андре не в восторге от этой встречи, но Бекки целенаправленно этого не замечала. Значит, сначала она бросила его после того, как он отказался оплатить ей гостиницу. Совершенно честно призналась, что от него ей были нужны исключительно деньги и теперь она найдет себе кого-нибудь побогаче. Фактически унизила его, в лицо заявив, что для нее он слишком мало зарабатывает. Дескать, простой писарь не по ней. И вот теперь, узнав, как высоко он успел за это время подняться, поняла, что просчиталась. Но вместо того, чтобы спокойненько сидеть дома и кусать себе локти, нагло заявилась сюда, решив, что ничего еще не поздно вернуть. Теперь Андре не писарь, а высококвалифицированный специалист, и как таковой он ей, видите ли, подходит. Она даже извиниться не считает нужным, явно считая, что делает ему одолжение. И ждет, что еще чуть-чуть – и он оттает. А дальше ей основательно перепадет от его щедрот. Вот ведь стерва.

Я на цыпочках отошла от двери и метнулась в свою комнату. Продолжения разговора по понятным причинам не слышала. Запыхавшись, вернулась через несколько минут. Снова тихонько подошла к двери. Они все еще сидели на прежних местах. Бекки допивала кофе. Андре так и не притронулся к своей чашке.

– Я слышала, ты заботишься о больной жене, – сказала девушка как раз в тот момент, когда я остановилась на пороге. – Это очень хорошо тебя характеризует. Но, наверное, тебе непросто живется. Непросто и тоскливо.

Я не стала дожидаться, пока она предложит развеять его тоску. Быстро пролетела через комнату – хорошо, что недалеко, а то голова слегка закружилась, – и с разгону уселась на колени опешившему Андре. При этом одета я была в шелковый домашний халат, не слишком хорошо запахнутый и потому открывавший вид на голые лодыжки и все ту же шелковую ночную рубашку.

– Дорогой, у нас гости? – поинтересовалась я, обвив руками шею Андре.

От удивления он лишь пробормотал нечто невнятное. Бекки смотрела на меня во все глаза и без видимого удовольствия. Я ответила на ее взгляд широкой улыбкой.

– Как вас зовут, девочка? – покровительственным тоном поинтересовалась я.

– Ребекка, – холодно ответила она.

– Ребекка, – неспешно повторила я, как бы запоминая. – Очень приятно.

Представляться в свою очередь я не стала.

– А вы?.. – Девушка устремила на меня вопросительный взгляд.

– А я – его больная жена, – ответила я с ядовитой улыбкой.

Бекки недоверчиво подняла брови.

– Больная? – переспросила она, окидывая меня скептическим взглядом.

– Да. – Я с серьезным видом покивала и, осклабившись, пояснила: – Буквально-таки не вылезаю из постели.

После чего по-хозяйски провела рукой по волосам Андре. Заметила, как он ухмыльнулся, отворачиваясь.

Пауза затягивалась. Ребекку мое присутствие явно не устраивало, но и выставить хозяйку дома из комнаты она никак не могла. К тому же ей ясно дали понять, что ловить здесь нечего. Нет, если бы Андре проявил недовольство моим поведением, это послужило бы для Бекки определенным сигналом. Но он такого сигнала не подавал, даже, напротив, взял мою руку в свою, чем, признаться, сбил меня с толку, чуть не выведя из роли.

– А вы пришли сюда по делу? – ласково спросила я у Бекки.

– Н-нет, – ответила та. – Скорее по личному вопросу.

– Как здорово! – восхитилась я. – Ну что ж, мы вас внимательно слушаем.

Какое-то время девушка колебалась. То ли искала способ остаться с Андре наедине, то ли прикидывала, не стоит ли рассказать его жене об их связи и посмотреть на реакцию. Ясное дело, эффект бы ее разочаровал. Однако Бекки пришла к выводу, что продолжать общение не имеет смысла. И потому, громко звякнув опущенной чайной ложечкой, поднялась на ноги.

– Пожалуй, я пойду. Мне пора.

– Очень жаль, – поцокала языком я. – Впрочем, нам тоже пора. Мне нужно примерить платье, которое я заказала для бала. Ты ведь поможешь, дорогой?

– Всего хорошего, – процедила сквозь зубы Бекки.

– Заходите к нам еще! – ослепительно улыбнулась я.

К выходу девушку проводила одобрительно скалящаяся Летта. Стоило Бекки покинуть гостиную, как Андре повернулся ко мне, явно ожидая объяснений. Но я уже соскочила с его колен и, наградив его одним холодным взглядом, ушла к себе.

Я вовсе не собиралась подглядывать за Андре, когда к нему приходили посетители. Нет, будучи призраком, я часто присутствовала в такие моменты в кабинете и как подглядывание это, признаться, не воспринимала. Скорее я была незримым спутником Андре, и он прекрасно знал о моем присутствии. Стоило ему спросить, здесь ли я, и я всегда честно в этом признавалась. Если он просил оставить его одного – а такое тоже случалось, – я незамедлительно исполняла его просьбу. Ну, не считая одного случая, когда последовала за ним в каменоломню.

Но в этот раз, проходя мимо кабинета и услышав откровенно кокетливые нотки в доносившемся оттуда женском голосе, я не удержалась. Приоткрыла дверь чуть шире и замерла возле щели.

Посетительница была очень ухоженной, богато одетой женщиной лет двадцати пяти или, может быть, чуть постарше. В ушах посверкивали массивные золотые серьги, руки украшали такие же браслеты. Золото прекрасно гармонировало с гладкой смуглой кожей. Дворянское происхождение угадывалось и в манерах, и в чертах лица.

Впрочем, мое внимание привлек не столько внешний вид клиентки, сколько ее близость к Андре, и я имею в виду далеко не близость духовную. Просто в тот момент, когда я приоткрыла дверь, Андре стоял у нее за спиной, обвив ее руками и дыша в самое ухо. Секунду спустя он немного отступил и принялся застегивать у посетительницы на шее застежку погодника.

– Ну как?

Вопрос был совершенно невинным, но чувственность грудного голоса клиентки, кажется, заставила бы любую фразу звучать как обещание небывалого удовольствия.

Женщина повернулась к Андре лицом, и он стал с удовольствием разглядывать то ли погодник, то ли высокую грудь, до которой украшение не доходило лишь самую малость.

– Великолепно. – Опять же мне трудно было судить, чему именно он дал столь высокую характеристику. – Сапфиры – это очень хороший выбор, Беатриса. Они подходят к цвету ваших глаз.

– А у меня вообще хороший вкус, – с легкой улыбкой заверила Беатриса, глядя на Андре так пристально, что только полный дурак бы не догадался: речь идет вовсе не о погодниках.

Девушка подошла к высокому зеркалу и покрутилась перед ним, приподнимая волосы и поглаживая руками новое украшение.

– А что делать, если он перестанет показывать температуру? – спросила она, оборачиваясь к Андре.

– Не перестанет, – заверил он, гарантируя качество собственного изделия.

– Ну а вдруг? – продолжала настаивать Беатриса. – Я слышала, есть какая-то пружина, которую можно подкрутить?

«Пружины не подкручивают», – мрачно подумала я, но технические детали перестали меня волновать очень быстро. Поскольку Андре подошел, развернул девушку, взяв ее за плечи, и стал показывать ей, что именно надо подкрутить, дабы заставить погодник заработать. Стоит ли напоминать, что погодник в этот момент висел у нее на груди.

– Я запомню, – все тем же грудным голосом пообещала Беатриса.

Она положила руки Андре на плечи, отступила на шаг, увлекая его за собой, и, нащупав пятой точкой край стола, откинулась назад. Ее пальцы, поднявшись выше, зарылись ему в волосы. Я глубоко вдохнула воздух и начисто забыла, что его нужно выдыхать.

– Беатриса, моя жена находится в одной из соседних комнат, – с явным сожалением произнес Андре.